Бартольд Василий Владимирович

Классик мировой ориенталистики

Бартольд Василий (Вильгельм) Владимирович – выдающийся русский историк-востоковед мирового значения. Удивительная трудоспособность, огромная эрудиция и глубокое знание восточных языков позволили ему написать более 400 научных трудов, которые представляют поистине бесценный вклад русской науки в изучение истории Востока. Многие переведены на иностранные языки. Известен как один из лучших знатоков древней истории тюркских народов, которой он посвятил ряд исследований и специальных лекций.
Все труды В.В. Бартольда в 1963–1977 годах были систематизированы и переизданы в девяти томах, ставших сегодня библиографической редкостью (в библиотеке Национальной академии наук – в редком фонде).
Родился Василий Владимирович Бартольд в Санкт-Петербурге 3 (15) ноября 1869 г. в семье обрусевших немцев; предки отца были родом из Прибалтики; прадед матери, лютеранский пастор, переселился в Россию из Гамбурга, отец его был биржевым маклером. Как отмечал В.В. Бартольд в своей автобиографии: состояние отца впоследствии не сохранилось, и после революции 1917 г. «никто из детей отца не сделался эмигрантом». Однако материальное положение семьи позволило Василию Бартольду получить разностороннее гуманитарное образование – изучать древние классические и основные западноевропейские языки, а затем избрать для себя специальность – историю, к которой его влекло со школьной скамьи.
Из воспоминаний В.В. Бартольда известно, что его интерес к истории находил поддержку у членов семьи. Отец «не обладал обширным образованием (он окончил курс коммерческого училища старого времени)…, тем не менее сознавал значение науки; заметив во мне по первым детским наивным опытам некоторый талант историка, он вполне поддерживал мои стремления и говорил мне, что маловыгодное в материальном отношении поприще ученого дает нравственное удовлетворение, вполне заменяющее материальные выгоды» (1).
Осенью 1887 г. Василий Бартольд поступил на факультет восточных языков по арабско-персидско-турецко-татарскому разряду Петербургского университета, где слушал лекции видных востоковедов того времени: Н.И. Веселовского, В.А. Жуковского, К.П. Патканова, В.Д. Смирнова, В.Р. Розена и других.
Некоторые материалы студенческих лет, сохранившиеся в архиве В.В. Бартольда, свидетельствуют о его разнообразных научных интересах и ревностном отношении к познанию. Среди них записи по турецкому и персидскому языкам, арабским текстам, конспекты лекций по курсам международного права, политической экономии, истории Востока, истории семитских народов, турецкому и армянскому языкам, по литературе османской, персидской, индийской, еврейской и др. В студенческие годы Василий Бартольд настойчиво занимался переводами с арабского и персидского на русский, с русского – на турецкий.
Юный В. Бартольд был широко образован и владел разнообразными знаниями. Об этом свидетельствуют перечень прочитанных им книг и выписки из них на греческом, латинском, французском, персидском, сирийском, тюркском и других языках. Он читал произведения Асцелина, Сократа, Страбона, изучал путешествия Сюань Цзаня, Плано Карпини, Марко Поло, историю Сасанидов, монголов, ильханов, восточных религий, в том числе ислама, составлял справки по исторической хронологии, генеалогии восточных и европейских правителей. Еще в студенческие годы зародился его интерес к выдающемуся произведению озузского героического эпоса – «Китаби Коркут». Впоследствии многие студенты «бартольдовского выпуска» пополнили плеяду видных русских востоковедов.
В период учебы в университете интересы будущего ученого сосредоточивались в основном на средневековой истории стран Ближнего и Среднего Востока.
Его наставниками были профессор Н.И. Веселовский – ученик и преемник В.В. Григорьева, заведовавшего факультетской кафедрой истории Востока, и В.Р. Розен, который отмечал, что среди превосходно занимавшихся студентов «еще с первого курса выделялись своими способностями П.М. Мелиоранский и В.В. Бартольд. Занимаясь весьма усердно всеми обязательными для них факультетскими предметами, П.М. Мелиоранский и В.В. Бартольд сравнительно очень рано обнаружили каждый особую любовь и особый интерес к специальности, и уже со второго курса обрисовалось очень ясно, что первый из них будет тюркологом, а другой – историком Востока» (2).
Как вспоминал впоследствии В.В. Бартольд, с тюркологом П.М. Мелиоранским его соединяла теснейшая дружба, а с Н.И. Веселовским он непрерывно сотрудничал на научном поприще много лет, работал вместе в университете, других научных учреждениях и организациях и всегда был с ними в добрых и уважительных отношениях.
В письме к молодому ученому В. Бартольду 31 октября 1917 г. Н.И. Веселовский пишет: «Сердечно поздравляю Вас с первым двадцатилетием служения нашей русской науке и востоковедению. От души желаю столь же блестящего продолжения этой деятельности в будущем на посту просвещения и на поучение грядущим поколениям ориенталистов» ** (3).
Другой учитель В.В. Бартольда -– арабист Виктор Романович Розен -– «неустанно и охотно расточал сокровища своих познаний, руководя их занятиями..., жертвуя своим временем, которое могло быть посвящено собственным изысканиям и произведениям» (4).
В. Р. Розен был не только крупным ученым, с «именем которого связана вся новая школа русского дореволюционного востоковедения», но и организатором востоковедческой работы в России. Сторонник того научного течения, которое стремилось освободить востоковедение от служебной роли и создать из него новую восточную филологию по своим самостоятельным задачам, он был «ученым весьма прогрессивного направления, двигающим науку не только введением нового фактического материала, но и своими наблюдениями, идеями, гипотезами и прочными выводами». Научные знания и исследовательский талант В.Р. Розена «охватывали весь мусульманско-христианский феодальный мир Средневекового Востока» (5).
«К исторической истине ведет только один путь: установление исторического факта при помощи тщательной проверки относящихся к нему известий…, систематическая критика», -– считал Виктор Романович Розен. При его жизни окрепла основная группа старших учеников, своеобразная «триада» -– С.Ф. Ольденбург, Н.Я. Марр, В.В. Бартольд. Они дали первые воспоминания о своем учителе и до конца своих дней нередко мысленно обращались к нему, и заветы его навсегда оставались для них живы (6).
В.В. Бартольд с поразительной стойкостью, твердо и последовательно шел по стопам своего учителя, творчески развивая, обогащая и совершенствуя основные принципы и методы его научной деятельности, верностью к которым пронизаны вся его жизнь и все труды. Это нашло прямое и яркое стремление прежде всего в его приверженности к углубленному изучению источников, их тщательному сопоставлению и анализу на основе доведенного до ювелирно тонкого совершенства филологического метода, характерного для классического востоковедения, бережного и вдумчивого отношения к фактам.
«Из школы В.Р. Розена В.В. Бартольд вынес... глубоко плодотворную концепцию (которой придерживался в течение всей своей жизни), что без истории Востока не построить всемирной истории, не вскрыть полностью закономерности исторического развития человечества... Как и другие ученики Розена, В.В. Бартольд высоко ценил культурные достижения народов Востока, признавал их влияние на европейскую культуру в древности и Средневековье и старался это показать на фактах гражданской истории, а также в изобразительном искусстве, архитектуре и других сторонах культурной жизни» (7).
В неопубликованных рукописях лекций 1900 г. для студентов, получивших университетское образование, о их научных задачах в Туркестане В.В. Бартольд отмечал: «От большинства других стран научное значение востоковедения отличается тем, что оно не может удовлетвориться работой специалистов из крупных научных центров, где сосредоточены необходимые для них пособия и источники и которые только изредка могут совершать более или менее продолжительные поездки для непосредственного изучения жизни восточных народов. Оттого они не могут обойтись без услуг представителей европейской образованности, имеющих возможность на месте, иногда в течение долгих лет, изучать восточную жизнь, конечно, с большей полнотой, чем это возможно при каких бы то ни было научных командировках» (8).
Проявляя живейший интерес к истории развития науки, В.В. Бартольд обогатил историографию своими исследованиями: «Обзор деятельности факультета восточных языков», «История изучения Востока в Европе и России», «История культурной жизни Туркестана». Работа над биографическими очерками ученых-востоковедов помогала ему находить новые идеи. В частности, некоторые ученые считают, что классическое исследование «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» было написано В.В. Бартольдом под немалым впечатлением от известной работы В. А. Жуковского «Древности Закаспийского края. Развалины старого Мерва» и предпосланного ей замечательного исторического очерка о Мерве, «главнейшим материалом» для которого явились «мусульманские писатели – арабские, персидские и турецкие путешественники, географы, космографы и историки, изданные и рукописные» (9).
Особое внимание ученый уделял истории общественных движений в странах Востока, экономическим и социальным коллизиям Средневековья в их конкретных проявлениях применительно к той или иной стране. В одной из неопубликованных рецензий он отмечал, что при изучении истории и быта населения Средней Азии следует помнить о том, что «характер народа складывается под влиянием политических и бытовых условий, причем последние далеко не одинаковы для различных классов населения» (10).
В 1889 г. за студенческое сочинение «О христианстве в Средней Азии» Василий Бартольд был награжден серебряной медалью факультета. Анализируя старейшие сведения о сирийско-несторианских памятниках Семиречья, он воспроизвел в приложении описание пути от Аксу к Иссык-Кулю по данным «Истории династии Тан». В архивах В. Бартольда сохранился текст нового произведения, отличный от этой студенческой работы, в котором молодой ученый замечает, что для основательного изучения этой темы исследователь должен быть «отличным ориенталистом, отличным богословом и отличным историком» и, кроме того, необходимо знание восточных языков для того, чтобы читать источники в подлиннике… В то время сам он пользовался источниками в переводе, «изредка справляясь с подлинником» (11).
В несторианстве ученый увидел лишь один из культурных элементов, проникавших в страны Средней и Восточной Азии в виде буддизма, зороастризма, манихейства и других. И впоследствии выяснению взаимодействия и взаимовлияния этих элементов он будет придавать большое значение, относя область такого взаимодействия к основным факторам исторического процесса.
Очевидно, с туркестанской тематики и началась востоковедческая деятельность В.В. Бартольда. Ему «казалось вполне естественным, что русского востоковеда-историка привлекает область, географически и исторически более близкая России, чем другие восточные страны, область, где русский ученый располагает материалом, гораздо менее доступным западноевропейскому. По мере общих успехов русской научной мысли русское востоковедение стало более примыкать к западноевропейским, чем к русским традициям... Я и теперь считаю, что это явление рядом с положительными сторонами имеет и отрицательные: отказываясь от изучения северных окраин древневосточного мусульманского и буддийского мира ради изучения основ каждой культуры, русское востоковедение вместе с тем отказывается от внесения в европейскую науку нового материала и соглашается довольствоваться разработкой материала, уже затронутого западноевропейскими учеными» (12).
В 1891 г. студент Василий Бартольд окончил университет с дипломом первой степени и был оставлен при Санкт-Петербургском университете для подготовки к профессорскому званию на кафедре истории Востока. В 1896 г. он получил звание приват-доцента. Лекции, прочитанные им, были впоследствии изданы и до сих пор служат образцом деятельности педагога-подвижника.
Одновременно В.В. Бартольд ведет гигантскую работу над множеством первоисточников, которая завершилась капитальным трудом «Туркестан в эпоху монгольского нашествия», изданным в 1898–1900 гг. Осенью 1900 г. он представил этот труд на соискание ученой степени магистра; однако после защиты В.В. Бартольд был удостоен университетом… высшей степени – доктора истории Востока.
Почему же именно Средняя Азия стала средоточием научных интересов В.В. Бартольда?
В его речи перед защитой диссертации отмечено, что после Дегиня вплоть до Л. Каёна «никто не брал на себя задачи изложить историю среднеазиатских народов во всем ее объеме» (13). Только благодаря развитию востоковедной науки народы Востока смогут увидеть « в трудах наших ученых истинно научное или, что для историка одно и то же, истинно гуманное отношение к их прошлому, чуждое сентиментальных увлечений,…всяких узких предрассудков – национальных, религиозных и политических».
За два года до защиты диссертации, в 1898 г., по этому же поводу он писал: «В новейших обзорах всемирной истории уже приняты во внимание результаты исследований этих ученых (европейских ориенталистов), но для истории Средней Азии подобных трудов до сих пор почти не существует: походы тюрков и монголов описываются в том же фантастическом освещении, в каком до появления трудов Ширенгера, Вейля, Дози, Кремора и других рассказывалась история Мухаммеда и арабов. Ввиду близости в Средней Азии как нашего прошлого, так и нашей современной жизни, восполнение этого пробела возможно только при деятельном участии русских ученых» (14).
Классический труд В.В. Бартольда «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» дает сжатый обзор всей истории Средней Азии от VII до XII в. н.э. Внимательный читатель обнаружит в нем немалое количество ценных наблюдений и выводов социально-экономического характера. Таковы, например, данные об изменениях системы общественных отношений в Средней Азии в результате ее завоевания арабами, о борьбе дехкан (старинной землевладельческой знати) со служилой чиновничьей знатью при Тахиридах, Саффаридах и Саманидах.
В этом труде ученый подметил обозначившийся в IX–Х вв. процесс перемещения центров городской жизни из аристократических шахристанов в торгово-ремесленные предместья (рабады), процесс вытеснения дехкан тюркской военно-кочевой знатью, а тем самым перехода от мулькового землевладения к условному военно-ленному (институт «икта») и т.д. Здесь же – обширные, новые для своего времени данные об общественном устройстве монголов-кочевников при Чингисхане, системе их военной организации, сущности политических учреждений их государства.
По сравнению с другими исследованиями, проведенными В.В. Бартольдом позднее, проблемы социальной истории в «Туркестане…» представлены в основном историко-экономической географией и политической историей государственных образований до начала XIII в. Но и эти сведения, представленные научной общественности в конце XIX в., имели исключительное значение.
Не утратил своего значения и историко-географический обзор Средней Азии. Периодизация, а точнее схема исторического развития Средней Азии, предложенная В.В. Бартольдом, носит общий характер, но… она до сих пор в основном не поколеблена. И в наши дни исследователи нередко дают лишь более точные формулировки и терминологию тех исторических явлений, какие были выделены автором «Туркестана…».
Разумеется, В.В. Бартольд изложил свои взгляды соответственно тем историческим источникам, которыми располагала наука сто лет назад. И в «Туркестане…», разумеется, как считают специалисты, не все безупречно и равноценно. Но… как никто другой, он дал развернутую характеристику организации монгольской империи и строго научное описание походов Чингисхана в Среднюю Азию и Иран. В этой области труд В.В. Бартольда уникален и имеет непревзойденное значение.
Разумеется, сегодня существенно изменились наши представления об общественном устройстве, материальной и духовной жизни народов Средней Азии VII–XII вв., чему особенно способствовали широкий размах и совершенствование методики работ археологов, нумизматов, этнографов, языковедов, знатоков историко-архитектурных памятников и других специалистов. В то же время значительно возрос и общий уровень наших исторических знаний, и особенно новых источников.
Было бы совершенно противоестественно, если бы при таких условиях – непрестанном развитии науки и совершенствовании научных приемов – какой-нибудь труд уцелел в полной неприкосновенности, в одиноком величии, недоступном для критики», – говорил в свое время учитель В.В. Бартольда В.Р. Розен (15).
«Не будет также преувеличением сказать, что во всей мировой востоковедческой литературе не так уж много трудов, которые бы столь богаты фактическим содержанием, отмечались новизной материала, его глубоким анализом и обобщением и которым суждено было занять такое видное и прочное место в истории науки и выдержать испытание временем, как выдержало его исследование В.В. Бартольда» (16), – писал известный исследователь жизни и творчества ученого Б.В. Лунин.
В предисловии к английскому изданию «Туркестана…» в 1928 году Э.Д. Росс отметил: «Перед нами труд, открывший новую эпоху в изучении Средней Азии».
Благодаря выходу в свет «Туркестана в эпоху монгольского нашествия» и многих других бартольдовских публикаций по истории монголов XI–XIII столетий пальма первенства в изучении этой большой проблемы в конце XIX–начале ХХ в. перешла к российской науке.


На сегодняшний день имеется три издания «Туркестана…» на английском языке – в 1928, 1958, 1968 гг., на узбекском языке – 1931 г., в переводе Фатиха Каримова, переиздание на русском языке в 1963 г. в первом томе сочинений В.В. Бартольда.
От «Туркестана в эпоху монгольского нашествия» потянутся нити к другим замечательным трудам ученого по истории Ближнего и Среднего Востока, и прежде всего Центральной Азии. Это свое стремление в 1905 г. он объяснил так: «История Востока, особенно история Средней Азии, еще так мало разработана, что все предположения о том, как постепенно развивалась (здесь) жизнь народов, опираются на слишком малое число фактических данных и имеют характер более или менее гадательных гипотез, следовательно, не могут быть положены в основу университетского курса», поэтому приходится ограничиваться «кратким изложением внешних событий… Можно сказать, что истинно научная разработка истории Средней Азии с применением методов, выработанных при исследовании Европы, еще не началась».
К 1903 г. В.В. Бартольду удалось изучить по очень немногим первоисточникам только историю мусульманской части Средней Азии до Тимура включительно. И они определили доминанту его будущих научных интересов. В архивах обнаружены заверения самого ученого: «Буду и дальше, пока жив, заниматься... историей Средней Азии, ее городов в частности» (17).
В 1910 г. его избирают членом-корреспондентом Академии наук, а в 1913 г. – академиком. Вся научная жизнь теперь была связана с Востоком. В 1905–1912 гг. – он секретарь Восточного отделения Русского археологического общества и (с 1908 г.) – редактор «Записок Восточного отделения Русского археологического общества» (ЗВОРАО), создателем и руководителем которого был В.Р. Розен.
Сотрудничал также в Русском географическом обществе, был одним из инициаторов создания и редактором научного журнала по исламоведению «Мир ислама» (издание Общества востоковедения). В 1903 г. был организован Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии. В.В. Бартольд являлся одним из двух его секретарей.
Ученый постоянно находился в поисках материалов для своих трудов либо в рукописных хранилищах, либо в археологических экспедициях: от С-Петербургского университета и Академии наук в 1893–1894 гг. в Среднюю Азию; в 1902–1904 гг., а также в 1916 г. – от Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии с целью раскопок в Самарканде.
В своей автобиографии он писал: «В области истории Востока, вследствие обилия никем еще не использованного материала, при чтении рукописей часто испытываешь такое же наслаждение пионера, открывающего новый мир, как при производстве различных раскопок на местах старых городов». Нередко выезжал он в научные командировки на Кавказ (в 1900 и 1908 гг.).
Часто бывал за границей, черпая сведения о новых открытиях: в
1895 г. – Париж, Лондон, Оксфорд, Голландия; в 1895 г. – Германия, в 1905г. – Германия, Австрия, Тироль, Швейцария; в 1906 г. – Австрия, Сербия, Болгария, Турция, Египет; в 1908–1909 гг. – Италия до Неаполя, Будапешт; в 1909 г. – Финляндия; в 1911 г. – Ирландия, Сев. Америка, Германия, Франция; в 1912 г. – Вена, Тюбинген, Гамбург, Любек; в 1913 г. –Швеция и Норвегия; в 1914 г. – Швеция, Дания, Англия, Гибралтар, Тулон, Италия, Греция, Болгария, Румыния.
Несмотря на активную преподавательскую деятельность и сотрудничество с научными обществами, приоритетной он считал научную работу. Изучая историю Ирана, Закавказья, арабских стран, тюркских народов и монголов, исламоведения, особенно много работ написал по истории Средней Азии. Продолжая традицию изучения истории края, начатую В.В. Григорьевым и Н.И. Веселовским, он поддерживал связи с краеведами, участвуя в работе Туркестанского кружка любителей археологии (1895–1917 гг.), сотрудничал в «Туркестанских ведомостях», «Окраине», «Русском Туркестане» и других. До 1913 г. было опубликовано более 150 его трудов, не считая статей в энциклопедиях.
Даже с высоты сегодняшнего XXI в. видно, что в первой четверти XX в. В.В. Бартольд был признанным, ведущим специалистом в востоковедной медиевистике не только в России, но и за рубежом. Он был постоянным председателем Коллегии востоковедов Академии наук, принимал активное участие в подготовительных работах по учреждению Среднеазиатского государственного университета (САГУ) в Ташкенте, ставшего флагманом подготовки национальных специалистов для всей Средней Азии. С 1918 г. он руководит кружком им. В.В. Радлова, объединяющим всех востоковедов; в 1928–1930 гг. руководит тюркологическим кабинетом, являясь товарищем председателя Государственной академии истории материальной культуры (ГАИМК). В 1927–1929 гг. в Ленинграде увидели свет три тома научного журнала «Иран», редактором которого являлся также В.В.Бартольд.
Активно участвует в работе по организации кафедр истории Востока, научных библиотек, рукописных хранилищ и музеев в республиках Советского Востока, он продолжает профессорскую деятельность во вновь созданном Ленинградском институте живых восточных языков (ЛИЖВЯ), а также и в других высших учебных заведениях Ленинграда.
В 1920, 1927, 1928 годах В.В. Бартольд по приглашению местных научных и государственных организаций предпринимает научные поездки в Среднюю Азию для чтения лекций в университетах Баку (1924 г.), Ташкента (1925 и 1927 гг.); в 1925 г. он опять в Ташкенте, Бухаре, Хиве. В 1926 г. открывается I Всесоюзный тюркологический съезд в Баку и В.В. Бартольд принял в нем самое активное участие.
При такой загруженности в творческой деятельности он продолжает получать и давать научные консультации за границей: в 1917 г, 1922–1923 гг. – в Финляндии, Оксфорде Лондоне, Бельгии, Голландии, Германии; в 1923 г. – он делегат от Российской академии наук в работе Международного конгресса историков в Брюсселе; в Лондоне он читает лекции по истории тюрок и монголов; в 1926 г. – в Турции по приглашению турецкого правительства читает лекции в Стамбуле (в 1927 г. они изданы на турецком языке; в 1935 г. – на немецком; в 1945 г. – на французском). В 1929 г. активно работает в Берлине, Гамбурге, Геттингене.
В это же время он интенсивно занимается научно-публицистической, исследовательской работой: «Улугбек и его время» (1918 г.), «Мир-Али-Шир и политическая жизнь» (1928 г. в сб. «Мир-Али-Шир»). Кроме капитальных научных трудов, он подготовил несколько научно-популярных: «Ислам», «Культура мусульманства» (1918 г.), «История Туркестана» (1922 г.), «История культурной жизни Туркестана» (1927 г.), а также очерки по истории таджиков (1925), киргизов (1927), туркмен (1929), открывшие новый этап в изучении истории этих народов, в то время почти не разработанной.
В течение 1892–1930 гг. из печати вышло более 400 научных его исследований. Многие из них переведены на иностранные языки (турецкий, персидский и арабский) и изданы за границей. В «Энциклопедии ислама» помещены 246 статей В.В. Бартольда.
В.В. Бартольду принадлежит первое и пока что никем не занятое место в готовности к оказанию возможной помощи и содействия тем, кто олицетворял своей деятельностью так называемый «провинциальный ориентализм». Истории известны факты благожелательного отношения к любителям-краеведам и проистекали они от учителей-наставников В.В. Бартольда – Н.И. Веселовского и В.Р. Розена. Очевидно, они-то и «сориентировали» его внимание на «ориенталистах».
Известный археолог М.Е. Массон вспоминает об одной из встреч В.В. Бартольда с В.Л. Вяткиным в Самарканде: «Особенно я был преисполнен гордости за своего учителя в 1916 г.,
когда командированный в Туркестан академик Василий Владимирович
Бартольд, его супруга, сестра профессора В.А. Жуковского, и Василий
Лаврентьевич как-то сидели вечером во дворе у Вяткина за чаем под
развесистыми карагачами. Оба, ориенталист и археолог, непрерывно
говорили между собой, перескакивая с одной темы на другую. Вопросов,
видимо, у обоих накопилось много. Я, расположившись на конце стола,
молча и внимательно слушал. И вдруг замечаю, что Василий Владимирович
явно смутился. Еще немного, и он стал выспрашивать у Вяткина разные
подробности о жизни какого-то шейха. Под конец он признался, что ничего
из услышанного раньше не знал, допустил в своей работе неумышленную
ошибку, признает правоту Василия Лаврентьевича и оговорит все это при
подходящем случае в следующих своих публикациях.
Этот эпизод потом с большим преувеличением был воспринят многими самаркандцами-патриотами, договорившимися до того, будто В.В. Бартольд приезжал чуть ли не учиться у самаркандского археолога» (18).
Все научное наследие В.В. Бартольда свидетельствует о том, что, начиная со времени его первой поездки в Среднюю Азию в 1893 г. и до конца своей жизни, он не переставал живо и глубоко, не исключая даже мельчайших деталей, интересоваться состоянием, нуждами и запросами историко-краеведческой работы в только что присоединенных к России регионах Средней Азии. Практически он являлся организатором научных исследований в этом крае.
Опубликованные рукописные отчеты В.В. Бартольда о поездках в Среднюю Азию в 1920, 1925, 1927 и 1928 годах дают единственную по полноте, разносторонности и высокой компетенции картину состояния, проблем и путей развития востоковедения в Средней Азии в первой четверти XX в. За два месяца до своей кончины – 14 июня 1930 г. – Василий Владимирович в письме к Л.В. Ошанину спрашивает: «А что нового в Ташкенте? Пополняется ли собрание восточных рукописей, что (Среднеазиатская государственная) библиотека?... как с вниманием к ней и музею?».
Известный исследователь творческого наследия В.В. Бартольда Б.В. Лунин считает, что «.. .хотя пути развития советского востоковедения в Средней Азии практически не всегда и не во всем совпадали с путями, намечавшимися в свое время Бартольдом, научная и широкая общественность Средней Азии воздает должное его крупным и непреходящим заслугам на поприще становления и начальных этапов востоковедческой работы на территории Советского Востока и в деле определения задач ее дальнейшего развития в исторической перспективе» (19).
В фондах архива Академии наук России хранятся материалы академика В.В. Бартольда, в которых содержатся уникальные источники, дополняющие творческий портрет ученого. Материалы фонда позволяют создать представление о научной добросовестности и титанической работоспособности ученого. Собирать материалы он начал, еще будучи студентом, и потом … дополнения, уточнения, рассмотрение любой темы под иным углом зрения продолжалось практически в течение всей жизни ученого.
Собственно, такой научный метод исследования был основой
всей его творческой деятельности. Молодой ученый располагал в то время
очень небольшим количеством работ предшественников, посвященных
лишь отдельным вопросам. В 1891 г. двадцатидвухлетний Василий
Владимирович пишет своему учителю В.Р. Розену: «Едва ли кто-нибудь
сделал попытку рассмотреть хоть часть истории Средней Азии при помощи
сравнительного метода с приложением тех законов исторического
развития, которые выработали для истории Европы. Строго научный курс
истории Средней Азии, подобный курсу истории Рима... теперь еще немыслим» (20).
До конца жизни, по его собственному признанию, Василий Владимирович оставался «преимущественно историком Средней Азии» (21). Однако круг его научных интересов был намного шире и охватывал историю всего Ближнего и Среднего Востока и Центральной Азии.
О работе В.В. Бартольда-археолога дают представление также архивные материалы: «Отчет В. В. Бартольда как руководителя разряда археологии Средней Азии и археологии мусульманской ГАИМК за 1919–1922 гг.»; «Проект научной археологической экспедиции в Крым»; «Очередные задачи в Русском Туркестане» и многие другие.
Опубликованные труды ученого дают законченное представление о значимости его вклада в науку. Об источниках, исследованных ученым, дают представление его архивы; масштабы же и методы научной работы ученого можно определить, только изучив обширные рукописные фонды, хранящиеся также в его архивах. Среди различных работ В.В. Бартольда над рукописями можно обнаружить исследования по заданной теме, анализ целых коллекций, выписки, хронологические описания. Причем к каждому отдельному сочинению необходим специфический подход, требующий определенной подготовки.
Полнее представить его деятельность как ученого и педагога-новатора позволяют «Заметки по методологии истории» – фрагментарные, лаконичные записи, предназначенные для курса лекций и семинарских занятий, которые В.В. Бартольд читал и вел на протяжении всей своей жизни.
Штрихами к творческому портрету ученого являются его студенческие тетради, записные книжки, которые свидетельствуют о том, что с юных лет он использовал любую возможность для того, чтобы получить и выписать тут же новые сведения об источниках, о литературе по определенным научным аспектам. По «случайным» заметкам В.В. Бартольда можно «составить» представление об отношении великого историка к эпохе в целом и определенному времени в частности, в котором он жил, и... к себе (22).
Личная жизнь Василия Владимировича была неразрывно связана с его супругой Марией Алексеевной Жуковской – младшей сестрой известного русского ираниста проф. В.А. Жуковского. Последние годы его жизни были омрачены внезапной ее кончиной в мае 1928 г., но и он ненадолго пережил жену. В августе 1930 г. В.В. Бартольд скончался на шестьдесят первом году жизни и был похоронен в одной могиле с женой.
На заседании Академии наук СССР, посвященном памяти В.В. Бартольда, акад. Н.Я. Марр сказал: «Человек стойких, прочных привязанностей в отвлеченной науке, так же, как и в повседневной жизни и семейной. Добродушнейшего Василия Владимировича боялись как огня: искренность поддержит без лишнего слова и в противнике; фальши никому не спустит, будь он родной брат... В лицемерных условностях общежития в старом быту Василий Владимирович был труден, отнюдь не приятен, общественно одинок, без круга друзей. К нему тянулись, наоборот, с далекой периферии» («Сообщения ГАИМК». – 1931. – № 1. – С. 8) (23).
Василий Владимирович всегда был отзывчив и внимателен к молодежи, ученикам, местным краеведам и особенно к молодым научным сотрудникам научных учреждений в республиках Советского Востока. С ними он щедро делился своими обширнейшими знаниями и опытом научной работы.
Внешне суровый, но обаятельный, строгий, принципиальный, но благожелательный, требовательный, но заботливый, искренний, независимый и прямой, он не выносил лести и лицемерия. Читая лекции, он говорил просто, словно беседуя с аудиторией, в то же время его оригинальные курсы лекций отличались тщательной методической подготовкой, тонким анализом, обилием материала и резкой критикой устаревших мнений.
О его богатейшем научном и научно-популярном наследии И.Ю. Крачковский писал: «Являясь популярными по установке, они много давали и для специалиста, так как не только суммировали достигнутые наукой выводы, но знакомили и с важными результатами, добытыми в ... исследованиях самого автора» (24).
Благодаря своим исследованиям В.В. Бартольд явился, по сути, зачинателем планомерного изучения истории Средней Азии, в том числе истории кыргызов и Кыргызстана, равно как и народов, населяющих сопредельные страны.
Научные экспедиции в Среднюю Азию, в которых он побывал после окончания Санкт-Петербургского университета в 1891 г. и затем в 1893–1894 гг., позволили ему исследовать археологические памятники Таласской и Чуйской долин, Иссык-Кульской котловины и Восточного Тянь-Шаня. Позднее В.В. Бартольд неоднократно бывал в научных командировках в Среднюю Азию. Собственно, результатом его научных поисков и исследований и явилась публикация труда «Туркестан в эпоху монгольского нашествия», в который затем постоянно вносились уточнения и дополнения. Его произведения выдержали испытание временем и являются фундаментом для исследований исторической науки многих поколений ученых, в том числе и наших современников:
- «Средняя Азия до XII века» – вторая глава его фундаментального исследования «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» (Т.1);
-«Очерк истории Семиречья», «Киргизы. Исторический очерк» (Т. II, ч. 1);
-О христианстве в Туркестане в домонгольский период», статьи из
«Энциклопедии ислама»: «Али-тегин», «Арслан-хан», «Мухаммед
б. Сулейман», «Богра-хан», «Борак-хан», «Буритегин», «Илек-ханы»,
«Чагатай-ханы» (Т.II, ч. 2);
-«Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью. 1893–1894 гг.» (Т. IV);
-Статьи: «Богра-хан, упомянутый в Кутадгу билиг», а также из
«Энциклопедии ислама»: «Гурхан», «Дуглат», «Кара-китан», «Карлуки»,
«Тюрки» (Т.V);
Извлечения из сочинения Гардизи Зайн ал-ахбар», рецензия:
«Мухаммад Хайдер, Дуглат. Тарих и-Рашиди. История моголов Центральной Азии», «Рукопись Туманского», «Введение к изданию Худуд ал-алам» (Т.VIII) и другие.
«Очерк истории Семиречья» сам В.В. Бартольд считал одним из наиболее удачных своих произведений. Вместе с исследованием «Туркестан в эпоху монгольского нашествия», прочно вошедшим в золотой фонд русского и мирового востоковедения, «Очерк...» и сегодня сохраняет свое научное значение.
Довольно обширная информация по истории кыргызов имеется в его работе «Историческое значение древнетюркской письменности». В последние годы жизни издан труд «Киргизы. Исторический очерк». Именно в нем В.В. Бартольд отметил, что этноним «кыргыз» не случайно упоминается в древних манускриптах среди других среднеазиатских народов, и последовательно изложил свое понимание основных событий из истории кыргызов с древности до XIX в. Правда, и здесь не обошлось без казусов. В 1972 г. на заседании партийного актива в г. Фрунзе вместе с трудами С.М. Абрамзона, С.Е. Малова, В.М. Плоских была подвергнута идеологической критике и работа В.В. Бартольда «Киргизы». А в 1974 г. в г. Москве была опубликована брошюра тогдашнего секретаря ЦК Компартии Киргизии Т.У. Усубалиева «Интернациональное воспитание трудящихся. Идеологическая работа: опыт, проблемы», где замечено, что «в работе известного исследователя истории киргизов акад